– Вы что размножаетесь в этом ресторане? – В сердцах воскликнула я, взмахнув руками.

– Так это ты довела ее? – Неожиданно молодой человек довольно улыбнулся, неопределенно ткнув пальцем себе за плечо.

– Вот. – Я протянула ему медальон, который по-прежнему судорожно сжимала в руке. – Она его… Она его уронила. Отдашь.

– Катя, ты несешь с собой разрушения. – Отчаянно веселился парень, от его красивой улыбки притихли все официантки и посетительницы за ближайшим столиком.

– Саша. – Автоматически поправила я и сделала несмелый шажок в сторону вожделенной лестницы, объясняясь: – Она неожиданно повернулась ко мне, а потом упала. Глупо как-то получилось. Может, врача позвать, тут целый ресторан психиатров на балконе пирует…

Убежать не успела, брюнет вернулся слишком быстро. Он, похожий на разозленного быка, только что не выдыхал пар из носа, влетел в зал и быстро направился к нам.

– До встречи. – Пролепетала я, пятясь.

– Что ты тут делаешь, Катя?! – Заорал парень так, что вздрогнул охранник, сладко дремавший на стуле.

– Саша. – Поправил его друг. Едва сдерживая хохот, он вертел в руках сорванный медальон брюнетки, и цепочка поблескивала, ловя лучи искусственного света.

– Почему я везде на тебя натыкаюсь?! – Вопрошал хозяин испорченного автомобиля, скривившись, как от уксуса.

– Ну, вообще-то, я здесь с компанией! – От возмущения меня запылали щеки.

Похоже, все-таки вмешательство докторов-психотерапевтов, пускай и не слишком трезвых, требуется всей буйной синеглазой четверке, девочка тоже выглядела не слишком здоровой.

– С компанией?! – Новый знакомый не говорил, а шипел. – У меня такое чувство, что ты два дня следуешь за мной попятам!

– Что?! – Пошла я в наступление, готовая вцепиться нахалу в горло.

От драки нас спасло появления Антуана, и его королевский изящный выход моментально разрядил атмосферу всеобщего озверения. Он медленно и плавно спустился по лестнице, держась бледной слабой рукой за перила.

– Алекс! – Увидев меня, просиял француз. – Я хотел, чтобы ты потанцевала со мной! – Зарокотал он по-английски. – Ты не обижайся на своих родителей, это всего лишь диссертация…

Я бросила на брюнета злобный взгляд, парень выглядел обескураженным. Его приятель старательно сдерживал издевательский хохот, явно наслаждаясь каждой секундой скандала.

Молодых людей Антуан любил, наверное, больше, чем любая девушка. Увидев двух синеглазых красавцев, одетых дорого и по моде, француз тут же осекся и растянул пухлые губы в масляной улыбке.

– И как же зовут твоих милых друзей?

Оба нечаянных знакомых притихли, непроизвольно отшатываясь. Антуан с обожанием разглядывал выразительные лица парней через тонкие стеклышки очков.

– Ну… – Многозначительно протянула я и, нахмурившись, прикусила губу.

Имя брюнета начисто вышибло из головы. Помнилось, его звали по-глупому, как игрушечного пса в передаче «Спокойной ночи, малыши!», но на ум приходили только Хрюша и Каркуша. Ни то, ни другое на нормальное имя не тянуло.

Заминку исправил сам француз, протянув узкую ладонь с длинными пальцами, он представился:

– Антуан.

– Зак… Заккери. – Неохотно пробурчала первая жертва, отвечая на рукопожатие. Его рука, слишком долго сжимаемая нежными пальцами Антуана, напряглась.

– Мой брат Филипп. – Он буквально вырвал руку и поспешно сунул в карман джинсов.

Точно Филипп! Пса в передаче звали Филя. Бездомная дворняжка!

Я старалась не ухмыляться слишком явно, но ехидство побеждало. Пока Антуан не стал облизываться, пришлось лишить себя удовольствия дальше любоваться замешательством братьев и, подхватив француза под руку, утянуть его на площадку, где в медленном танце кружились многочисленные пары. Опустив голову, я тихо подсмеивалась себе под нос.

Неожиданно картинка повторилась: круглые носы туфелек, ноги, прикрытые изумрудным шелком, натянувшимся от ходьбы. Моя рука схватилась за платье ровно в ту же секунду, когда, несмотря на шум разговоров и громкую музыку, слух различил четкий резкий щелчок пальцами. Подол все равно взметнулся, как от случайного сквозняка, но приоткрыл лишь кружевную резинку чулок в мелкую сетку.

Я подавила в себе детское желание оглянуться и показать язык.

ГЛАВА 4. Обиды маленькие и большие

– Аида! – Заккери осторожно вытащил из рук зареванной мачехи коричневый пузырек с пахучей белладонной и рюмку, наполненную настойкой до краев. Аида, плохо соображавшая от навалившегося горя, всхлипнула и приложила к глазам белый сатиновый платок с вышитыми в уголке литерами.

Молодой человек чувствовал неловкость, глядя на опечаленную скорбящую женщину, закутанную в траурные одежды. Огромная пахнущая душистым перцем кухня с массивными шкафами для посуды, чугунными сковородками, висевшими над плитой, и большими закрытыми полками оставалась единственным спокойным тихим местом в доме. На похороны деда Луки Гнездо наводнили гости, званные и непрошенные.

– Ты же заснешь прямо за столом. – Ласково пожурил Заккери мачеху и обнял, стараясь успокоить. – Сколько ты уже выпила?

– Да всего пару капель. – Отмахнулась та, благодарно улыбаясь, и, отстранившись от пасынка, высморкалась. – Он приехал? – Устало спросила Аида. Глядя в начищенный серебряный поднос она аккуратно вытерла тушь под глазами.

Он – ведьмак огненного клана, грозный поляк Вражек, без которого церемонии погребения не получилось бы. Только его смертоносное пламя могло уничтожить тело и бренную душу Хозяина семьи. За странные ритуалы и собственные непонятные традиции, сильно отличавшиеся от общепринятых, ведьмовское общество не жаловало огненный клан, державшийся особняком. Ходили слухи, что все колдуны, принявшие силу огня, являлись оборотнями и умели превращаться в драконов.

– Приехал. – Кивнул Зак. – И уже пугает местное общество.

– Пойдем тогда. – Аида подтянулась, потом щелкнула пальцами, заставляя рюмку с каплями подлететь, плеснув коричневой жидкости на деревянную темную столешницу. Женщина быстро опрокинула в себя настойку и фыркнула от крепости.

– Идти-то сможешь? – Усмехнулся Заккери.

– Полегче, молодой человек, – мачеха строго погрозила пальцем, ее щеки уже раскраснелись, а зрачки сильно расширились от ядовитого лекарства, – я тебе все-таки мамашей прихожусь.

Подхватив пасынка под руку, Аида нацепила на лицо с легкой едва заметной сеточкой морщинок у покрасневших хмельных глаз вежливую гримасу.

Во всех комнатах переговаривались гости. Они накачивались вином и вдохновенно злословили об усопшем, друг друге и самой закрытой семье города. Гнездо показало себя во всей красе, сильно недовольное шумным сборищем и чужаками на своей территории. Оно запирало перед гостями двери, сворачивало трубочками многочисленные цветы и специально открывало настежь окна, обязательно шарахнув по начесанной макушке какую-нибудь юную кокетку.

– Наш дом похож на ярмарку невест. – Недовольно проворчал Заккери, провожая мачеху в гостиную, где специально повесили портрет Луки и перевязали черной траурной лентой.

– Мальчик мой, – Аида рассеянным взглядом окинула присутствующих, – Гнездо – очень необычный дом, Вестичи – сильная семья, поэтому о нас ходят десятки сплетен, к тому же вас трое неженатых ведьмаков. Конечно, они собрались со всего города.

Рядом с растерянным Эмилем стоял седовласый старец в ярко-алом бархатном плаще, который не пожелал снять, несмотря на страшную духоту. Гости, страшась присутствия сурового гостя, говорили подобострастным шепотом.

На краешке кресла застыла бледная и синюшная Полина. Девушка сидела, неестественно выпрямившись, словно проглотила кол. Бедняжка страдала от пагубной привычки энергетического вампиризма и после неудачной охоты в ресторане накануне вечером мучилась от похмелья и сильнейшего отравления. Всю ночь ее тошнило, а жалобные причитания слышались даже в дальних комнатах. Заккери ухмыльнулся, вспоминая отменный скандал и размазанную тушь под глазом девицы.