– Ее сложно не запомнить. – До меня донесся сдавленный смешок, заставивший скрипнуть зубами. Учитель обвинительно прищурился, за толстыми линзами глаза превратились в точечки, и шутник тут же примолк. Глупые шутки меня утомляли больше авто сигнализации чужой машины, неожиданно заоравшей ночью под окном.

В любом случае, на протяжении оставшегося времени мне удалось понять, что, похоже, латынь я знала лучше, чем учитель. После трех лет медицинского института, многих ночей, наполненных зубрешкой непонятных слов, латынь меня по-настоящему заинтересовала, превратившись из мучения в удовольствие. Отчего мне не пришло в голову просто сдать в деканат выписку, что у меня уже имеется оценка по предмету?

Английский тоже проблем не вызвал – в наше время только ленивый не знал языка. Похоже, подобным образом думала вся группа, вводя в смущение заикающуюся молоденькую преподавательницу, трясущейся шариковой ручкой тыкавшую в плакат с сопряжениями глаголов.

После аварии от физкультуры меня освободили бессрочно, поэтому я только занесла справку на кафедру, сдержано поздоровавшись с тренером, из-под футболки которого агрессивно выпирали мускулы. Он оглядел меня с нескрываемым интересом и даже попытался улыбнуться, отчего бедолагу перекосило. Видно, лицевые мышцы он тоже накачивал стероидами.

Освободившиеся полтора часа стали долгожданной паузой в насильственном заколачивании новых знаний. Прохладный уличный воздух освежил и развеял зарождавшуюся в груди панику от закрытых помещений. Мучаясь от головной боли, я побрела в кафе с поникшими искусственными пальмами на входе, замеченное еще утром.

Маленький зал вмещал всего с десяток столиков, накрытых белыми в красный горох скатертями, и большую барную стойку, где из-под прилавка продавали крепкие напитки, несмотря на строгий запрет ректора. Пахло едой и сигаретным дымом, уплывавшим к потолку сизым туманом. Под негромкую музыку студенты прогуливали занятия. Подхватив стаканчик с чаем, я огляделась, надеясь разместиться с комфортом, но веселившиеся компании расположились, похоже, надолго, с чувством и смаком празднуя первый учебный день. Единственное незанятое место нашлось в самом углу кафе, но за дальним столиком, уложив ноги на стоявший рядом стул, что-то увлечено читал блондин, по утру окативший меня грязью.

Нехотя, я подошла и кивнула на место за противоположным краем стола:

– Можно?

Парень промолчал, с упоением изучая старинный томик в потрепанной кожаной обложке с витиеватыми рунами названия. Необычные глаза яркого василькового цвета стремительно скользили по строчкам, странички быстро переворачивались, словно он только искал знакомые буквы. Не дождавшись разрешения, я небрежно бросила рюкзак и, повесив куртку на спинку стула, уселась.

– Веришь во второй шанс? – Вдруг спросил парень, но даже не поднял взгляда от книги.

Покраснев в цвет гороха на скатерти, я покосилась на свою татуировку и кашлянула.

– А ты нет? – Захотелось натянуть куртку, только в душном помещении подобное одевание выглядело бы нелепым.

– Нет. Второго шанса не бывает. – Он и не думал отрываться от чтения, переворачивая листики.

В профиль блондин выглядел на раздражение еще лучше, чем в фас. На подбородке без какого-либо признака щетины под четко очертанным ртом темнела крошечная родинка. Красота парня отличалась странной неестественностью, как хорошо отретушированная в специальной программе фотография глянцевого журнала.

– Ну, ты, наверное, об этом больше знаешь. – Не дождавшись продолжения беседы, скомкано пробормотала я и поспешно вытащила из рюкзака фантастический роман, насильно всученный мне Пашкой, большим поклонником подобной литературы. Уже пару недель я стоически вникала в перипетии сюжета, поняв одно – кого-то собирались убить.

От разбора по слогам непроизносимого имени главного героя меня отвлек страшно раздражающий скребущий звук пластиковой ложки по дну бумажного стаканчика. Я подняла быстрый взгляд, и от изумления брови поползли на лоб. Парень по-прежнему спокойно сидел, не меняя позы, поглощенный книгой, а белая ложечка проворачивалась в стакане, размешивая крупинки сахара. Сама собой.

Неожиданно парень вскинулся, недобро сверкнув синими глазами. Я вздрогнула, словно он застал меня при подглядывании в замочную скважину. Утреннее видение калькой легло на действительность. Моя рука схватилась за бумажный стаканчик на белой скатерти в горох в тот момент, когда он дернулся, готовый слететь со стола. Обжигающий кофе выплеснулся на пальцы, и я осторожно отставила стакан и, сморщившись от боли, промокнула бумажной салфеткой обожженное место.

– Ты любишь сладкое? – Тихо спросил парень, пристально разглядывая мое веснушчатое лицо.

– Терпеть не могу. – Поднимаясь, прошипела я. – Особенно зефир в шоколаде под кофе без кофеина.

Через несколько секунд за мной плавно закрылась дверь в дымное кафе. От дневного света я часто моргала и, глубоко дыша, постаралась унять сердцебиение.

Похоже, демоны внутри сводили меня с ума, дико хохотали и били в барабаны.

ГЛАВА 2. Ведьмы живые и нарисованные

Когда Гнездо окутывал вечер, то огромный трехэтажный дом становился таинственно тихим и спокойным. Подчиняясь приказу хозяйки, закрывались тяжелые портьеры, загорались старинные хрустальные люстры. Их переливающийся свет отражался от зеркал, блестел на золотистом рисунке ткани, обтягивающей стены гостиных. Высокая темноволосая женщина с замысловатой прической спокойно проходила по смежным комнатам, плавно взмахивала рукой, и подушки, взбиваясь сами собой, ровно ложились на диванах. В ее присутствии многочисленные цветы на подоконниках и низких столиках оживали, радостно поворачивали к хозяйке бархатистые разноцветные листочки-реснички.

Женщина с ярко-васильковыми глазами, выглядевшая гораздо моложе своих лет, недовольно сморщившись, заметила завядшие в вазе розы. Темные бордовые красавицы понуро опустили бутоны, роняя на полированный столик засохшие лепестки. Узкая белая рука с идеально накрашенными ноготками нежно дотронулась до бутонов, и они, мгновенно свежея, выпрямились, словно воспрянули от мягкого прикосновения. На лице Аиды скользнула мимолетная улыбка, и в уголках глаз появились крошечные лучики морщинок. Женщина поймала свое отражение в зеркале, и тут же решила, что пора опять обратиться к знахарке за омолаживающей сывороткой, так недолго и до пигментных пятен дотянуть.

Аида открыла дверь в гостиную, откуда доносился звук включенного телевизора. На огромной плазменной панели шел репортаж. Камера показывала взволнованного испуганного человека с полубезумными глазами. Он что-то рассказывал журналистам о том, как нечто толкнуло его в спину в темном переулке в самом центре города, и бедолага очнулся только под утро промокший и простуженный. Деревянный голос за кадром прокомментировал: «Этот случай станет одной из сотен городских легенд».

Филипп, ее красавец сын, развалился на диване, закинув ноги в ботинках на подлокотник. Светловолосый Заккери с маленьким потрепанным томиком в руках сидел в кресле, наверное, в сотый раз изучая историю передачи силы между ведьмаками.

– Мальчики, – голос Аиды, певучий и низкий, музыкой разнесся по гостиной, – я видела машину Максима. Он уже вернулся?

Парни переглянулись, пряча ухмылки.

– Он мне проиграл спор. – Заккери оторвался от книги. – Теперь это моя машина.

– Ваши споры… – Фыркнула мать семейства недовольно.

Дети вели совершенно непонятную для нее, погруженную в хлопоты о Гнезде и семейном благополучии, жизнь. Возвращались глубокой ночью, куда-то вечно срывались, путешествовали и совсем не уважали старших. Во времена ее молодости за подобное самоволие лишали силы или бросали на растерзание охотникам за ведьмами, но сейчас все изменилось.

Вздохнув, она присела на краешек дивана, и Филипп недовольно убрал ноги.

– Почему ты сегодня не поехал в институт? – Спросила женщина, ласково поглаживая сына по коленке.